Марланский квест [СИ] - Владислав Жеребьев

— Подожди. — Остановил сотника Вячеслав. — Выходит нас либо за трусов держат, либо за идиотов?

— Именно. — Довольно оскалившись Азир закинул в рот кусок дурман-смолы и поинтересовался. — И что будем делать теперь?

— Пойдем по следу и заберем наши пожитки. — В припадке негодования Зимин рубану ребром ладони по воздуху, пытаясь проиллюстрировать как можно нагляднее, как именно он будет отбирать свое добро и какие кары небесные он собирается обрушить на грешные головы.

— Тогда нам нужно выдвигаться, — вмешался в разговор естествоиспытатель Барсуков. — Иначе плакали наши вещички. Растащат на сувениры.

Азир, по помимо всего прочего оказался еще и превосходным следопытом, и когда следы нападавших уверенно повернули в чащу и Зимина с Барсуком попросту исчезли, для усатого десятника они остались как открытая книга. Десятник шел быстро, сноровисто, периодически поправляя меч в ножнах и что-то бормоча себе под нос. Порой он останавливался и припадал к земле, из-за чего вдруг становился похож на дикого зверя вынюхивающего свою добычу. Двигаться пришлось быстро, стараясь не поломать ноги или не растянуться на скользком мху. Труднее всего приходилось несчастному Барсуку, который в пору своей тучности и непривычки носиться по лесу, хрипел и задыхался, стараясь не отстать от основной группы. В какой-то момент Азир даже остановился и вопросительно взглянул сначала на раскрасневшегося естествоиспытателя, а потом и на Зимина, но тот только плечами повел.

— Ну не бросать же его в лесу. — Развел Вячеслав руками. — Еще скушает нашего Барсука какая жуткая тварь.

— Ничего со мной не сделается, — хрипел естествоиспытатель, пропихивая свое пухлое тело в очередной узкий проход между двумя колючими кустами. — И вообще, размяк я при кабинетной работе, да и Марлан меня не особо натренировал. Тут же средневековье, в чистом виде. Нужно быть в тонусе.

Так продолжалось еще некоторое время, после чего Азир вдруг вскинул руку вверх, призывая всех к молчанию и странно закивал вперед.

— Ты чего? — Смутился Зимин, впрочем, шепотом и не громко, чем заслужил одобрительный кивок десятника.

— Слышите, — прошептал тот, — гомон. Похоже впереди лагерь и люди там особо не таятся.

— Следы наших бандитов туда ведут.

Азир утвердительно кивнул.

— Совсем оборзели, бандюги. — Возмутился Барсук, правда тоже шепотом. — Сначала честных людей на тот свет хотят отправить, потом поклажу и средство передвижения воруют, а теперь и скрываться то особо не думаю.

— Вы тут оставайтесь, — вдруг прозрел десятник. — По лесу вы ходить не умеете, так что сидите тут тише мыши, а я сползаю на разведку, выясню, сколько их там, этих бандитов. Как бы не пришлось звать гвардейцев, наше снаряжение отбивать. Какой позор! — И с этими словами он, опустившись на четвереньки, проворно зашуршал по прошлогодней листве, пока не скрылся из вида. Оставшиеся в полном недоумении Барсук и Зимин обменялись недоуменными взглядами и к общему облегчению, опустились на землю, давая отдых ногам.

— Я вам признаюсь рейдер, как соотечественник соотечественнику, — поделился Барсук с Вячеславом, что-то активно разыскивая за пазухой. — Думал не угонюсь за усатым. Надо же был так в чащу ломануться. Что твой лось. Думал сердце выпрыгнет.

— Да и я, признаться подустал. — Зимин с облегчением скинул сапоги и принялся массировать натруженные ступни. Раз или два он поскользнулся во время погони за похитителями и едва не подвернул ногу. — Однако тут стоило поторопиться. Или не ты кричал что покажешь всем «Кузькину мать».

— Да это то дело нехитрое, — с присвистом выдал Барсуков и с радостным изумлением на лице вытащил из недр своей хламиды пузатую флягу.

— Что это? — Вячеслав с сомнением взглянул на сосуд, который подарил его спутнику массу позитива.

— Спирт, — Барсук вцепился в пробку зубами и начал тащить ее из горлышка с настырностью бультерьера. — Что слеза. Пригоден для обработки травм, порезов, действует как разогревающее при переохлаждении. Помимо всего прочего применяется внутрь пострадавшего, кем я безусловно и являюсь.

Пробка одним сильным рывком выскочила наружу, издав характерный звук и сплюнув ее в ладонь, естествоиспытатель сделал солидный глоток.

— На ка вот, господи рейдер, полечись. — Фляга со спиртом замаячила перед носом Зимина, и тот, пожав плечами пригубил. Фыркая и откашливаясь, он протянул сосуд хозяину и придя в себя попенял. — Дурной! Разве же это спирт? Керосин, отрава, ключница делала…

— На безрыбье и жопа пирожок. — Парировал Барсук, — спешно убирая флягу с напитком. — Но, если понадобиться антисептик, ты всегда знаешь к кому можно обратиться.

Манера общения Барсука всегда поражала. Когда он хотел поделиться чем-то сокровенным и важным для себя, или выступал на людях, он всегда обращался к собеседнику на Вы, но стоило обстановке перестать быть публичной, а разговор требовал доверительных отношений, так тут же всплывало «Ты», и почти панибратская манера речи. Зимин даже начал привыкать к такому повороту, однако воспринимать их как должное было просто невозможно.

Вот и теперь, немного отдохнув, расслабившись и хлебнув горячительное, Барсук приобрел душевное спокойствие и не взирая на близость вражеского отряда, расслабился и пустился в пространный разговор.

Последнюю сотню метров Азир преодолел на брюхе и уже подбираясь к лагерю разбойников, по голосам, примерно представлял сколько человек в банде, однако старый воин не привык делать поспешные выводы. Преодолев последний скрытый от посторонних глаз, десятник осторожно раздвинул траву, и оглядел поляну, на которой имелась землянка, пара кострищ и с десяток дюжих мужиков в обносках, сгрудившихся в одну кучу и выглядевших так запуганно, будто бы их сейчас собирались казнить.

Виной всему была хрупкая девица в кожаном жилете и ватных штанах, роста всем бандитам примерно по плечо, однако стояла она перед ними с таким видом, как будто сейчас собиралась расстрелять эту компанию из крупнокалиберного пулемета.

— Атаманша! — Здоровенный детина в бороде и тулупе из овечьей шерсти отделился от толпы испуганных коллег и повалившись на колени, начал, что есть силы, молотить лбом об земли. — Оплошали! Ну кто же знал, что они пришлые волшебники?! Мы исправим все! Хабар возвернем, лошадей помытыми и накормленными пригоним! Обойдется.

— Башка твоя без шеи обойдется! — Рычала девица, потрясая в воздухе крохотными кулачками. — Идиоты, дебила, недоумки. При вас, деревянных солдатах, я порой ощущаю себя Урфином Джусом. Я вам сколько раз говорила, чтобы не лезли на рожон!

— Так мы же никого не погубили!

— А то, что трое едут по разбойничьей слободе, без охраны и оружия, это вас не смутило?

— Виноваты атаманша! — Снова завыл мужик. — Ой виноваты. Может мы их, того, по горлу чик, и никто не узнает?

— Ты знаешь, что это такое? — Из валявшегося под ногами мешка атаманша изъяла рацию и сунула ее под нос бородатому богатырю. — Это волшебная шкатулка! По ней пришлые говорят друг с другом, и если один маг не докричится второго, появятся их прихвостни с грохочущими посохами и громкими камнями! И все, приплыли! Суши весла! Строгай деревянный макинтош. Господи, ну с кем мне приходиться работать.

— Верона, ты усугубляешь. — От на скорую руку разбитой палатки отделилась такая же невысокая и хрупкая особа неспешно пересекла поляну. Остановившись около разбушевавшейся товарки, она покачала головой и сочувственно посмотрел на трамбующего лбом землю разбойника, погрозила атаманше пальцем.

— Я, усугубляю? — Взвелась Верона. От негодования они аж покраснела. — Зато у тебя Анет все просто и незамысловато. Одни, мать ее, бабочки и единороги. Ты понимаешь, что это наши? Да ты вообще понимаешь, что может случиться если эти долбоклюи наехали на землян? Да они тут все с землей сравняют!

— Усугубляешь сестра, усугубляешь. Да и потом, ты же помнишь, я ведь тебе говорила, что вольная жизнь, без защиты отца, есть дело сомнительное, хоть и заманчивое. Продеться многое и самой разгребать. Вот, твои котята нагадили, — кивок в сторону застывшей толпы, ты и разгребай.

Возвращался Азир воодушевленный открытием и выбравшись к месту стихийной стоянки группы сообщил.

— Нашел.

— Что нашел? — Барсук повернулся и взглянул на десятника взглядом с поволокой. Спирт уже дал знать о себе, и естествоиспытатель размяк и подобрел.

— Ооооо, господин лекарь, да вы уже нарезались… — десятник иронично хмыкнул.

— Короче, Азир. — Зимин, на которого действие алкоголя так не сказалось, все еще испытывал жгучий интерес по поводу украденных вещей. — Что ты обнаружил?

— Лагерь нашел. — Лениво пояснил десятник, присаживаясь на замшелый камень. — Двадцать разбойничьих душ и две бой-бабы. Одну кличут Анет, вторую Верона. Общаются между собой, ну как ты командир.